Брайан Молко на вопрос о текстах песен ответил журналисту канала ARTE: “Чем песня более личная, тем скорее она становится универсальной, песней для каждого.”
Что такое личная песня? Слыша песни Брайана и читая его биографию, личной я бы назвал песню проистекающую из частной личной жизни автора/вокалиста. В случае Брайана и PLACEBO это темы саморазрушения, самоопределения, сексуальных приключений, наркотиков и так далее. Местами искренность настолько пронзительная, что даже если ты никогда не знавал ничего подобного, тебя рвет на части от этого самого “MY SWEET PRINCE You Are the one”. И рыдаешь себе всласть. Кто не в курсе, послушайте же немедленно:
Однако, с PLACEBO это слой песен для детей и юношества. Нынче, как я погляжу, у Брайана сложности с тем, чтобы выйти из идеи своей группы как рупора поиска идентичности. Брайан вырос и обрел мудрость, Стефан, кажется, тоже. И теперь они ищут новый язык для разговора со взрослым населением.
А музыка кантри она почти сразу говорит на языке взрослого человека.
Это вообще просто прекрасно, когда есть музыка с текстами для взрослых людей от взрослых.
В кантри это частенько очень честные, несложные вещи, но с неожиданного угла.
Глубокая интроспекция и обращение к прошлому – обычный художественный прием.
Недавно я обнаружил автора-исполнителя Мэри Гоше и у нее, как выяснилось, полно песен автобиографического характера. Без утайки о родителях, алкоголизме, привязанностях, боли и так далее.
Вот просто чудесный образец такой песни – “Я пью” – и это не ерничанье и не гусарство “Ну-ка мечи стаканы на стол” или “Мама, я не могу больше пить”. Тут позиция взрослая.
Он приходит домой в полшестого и наливает себе выпить
и садится в свое кресло
вынуждает мать на спор
жалуется о детях, которые лезут к нему,
вечерами он сидит один и курит
я вижу его недовольное лицо за пламенем его зажигалки
теперь это же выражение недовольства в моем зеркале
в моих венах – папина кровь
рыба плавают, птицы летают
папы кричат, мамы рыдают
старики сидят и думают
я пью
куриный теле-ужин
6 минут на разморозку, 3 на высоком положении
пиво, чтобы все это запить,
потом еще одно, стаканчик виски следом
не так уж и плохо быть тут в одиночестве
меня не беспокоит то, что каждый вечер все повторяется
мне не нужен еще один любовник
ходящий тут кругами, пытающийся меня измениться
рыбы плавают, птицы летают
любовники уходят постепенно
старики сидят и думают
я пью
я знаю кто я
но мне плевать
рыбы плавают, птицы летают
папы кричат, мамы плачут
старики сидят и думают
я пью
На своем сайте Мэри пишет про истоки этой песни.
“Меня часто спрашивают, как я написала эту вещь. Как и большая часть моих песен, эта вещь автобиографична. Не стопроцентно, но мой личный опыт здесь точно есть. Вот немного моей истории, чтобы подать контекст создания этой песни.
Я стала привязанной к субстанциям довольно рано. Я даже думаю, что я такой была рождена. Я не помню, чтобы я пила “за компанию”. В свой первый центр по лечению привязанности я угодила в 15 лет. Свой 16 день рождения я встретила в специальной лечебнице для наркоманов и алкоголиков. Я завершила программу, меня отправили в реабилитационный дом в Канзасе. На половине курса реабилитации я снова начала употреблять наркотики и алкоголь и свой 18 день рождения встретила в тюрьме. (Меня арестовали за кражу таблеток и нескольких 8-канальных кассет из машины, которую я загоняла в мойку). Позже я снова оказалась в клинике для наркоманов…
Я бежала и пыталась оставить все это позади – клиники, реабилитационные центры, все эти встречи и синие книги…
В конце концов я стала трезвой в 29 лет, когда снова оказалась в тюрьме за вождение под влиянием алкоголя. Писать песни серьезно я начала в 32 года.
Глядя на свои песни, могу сказать, что мои песни это как автобиография. Думаю, что большинство авторов песен может сказать тоже самое, что песни это их история и в мемуарах нет нужды. (Я свой всё же пишу)
Я не смогла бы написать “Я пью”, если бы я никогда не была алкоголиком. Написание “Я пью” требует перспективы, на которую не способен активный алкоголик, а не-алкоголик не может представить. Мне нужно было пройти через то, что я прошла, чтобы написать такое, и сегодня я бы ничего не меняла, даже если бы могла – внутри проклятия живет благословение. Мудрость, видение и сострадание, которые приходят через продирания через ад и обратно в излечение, и продолжаю получать все новые и новые благословения из всего, что происходит в моей жизни.
Когда я писала эту песню, то пыталась представить себя все еще активным алкоголиком, постепенно стареющей и тонущей в болезни убивающей меня. Я представляла, как я пребываю в слепом, сонном, бессознательном состоянии без понимания природы своей болезни, не способной увидеть свою роль в создании проблемы. По сути, эта песня обо мне, которая бы никогда не стала бы трезвой. Когда я ее писала, я превратилась в одинокого мужика в комнате дешевой квартиры на Центральной Площади в Кембридже. (Я знавала подобного мужика, потрясающий певец и автор кантри, который умер от алкоголизма вот таким вот жутким образом). Я позволила себе стать им и эта песня стала результатом моего воображения и личного опыта.
Прошло семь лет.
“Я пью” стала очень большой песней для меня, открыла двери. Люди подпевают этой песне везде, где бы я ни играла ее. Ирландия, Англия, Норвегия, Голландия, Швеция… в любой стране люди знают слова этой песни. Ингда я замолкаю, чтобы люди могли без меня петь припев.
“Я пью” стала, что называется, песней карьеры. Эта песня обеспечила мне контракт с UNIVERSAL/Lost Highway , издательский контракт с HARLAN HOWARD SONGS и появление моей вещи в радио-программе Боба Дилана, в которой Боб зачитывал текст моей песни в эфире и рассказывал немного о моей жизни. (Эпизод 3 “DRINKING”). Эта песня продолжает приносить плоды. Как говорят в бизнесе, у песни есть ноги.
Так что, я не пью, но пила.И потом я не пила больше никогда. И это принесло мне так много… такое огромное количество всего.”
